СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Страница 81

А впрочем, можем ли мы судить экспертов так уж строго, с позиций сегодняшнего дня? Вряд ли у них была какая-то альтернатива после получения такого «правительственного задания». Говорят, что великий русский хирург Бурденко, тоже участвовавший в этой фальсификации, потом всю жизнь мучился угрызениями совести.

Поэтому, отложив в сторону медицинское заключение, приступим к рассмотрению обстоятельств смерти вождя. Они хорошо известны и многократно описаны (хотя и с некоторыми расхождениями, но для нас они принципиального значения не имеют).

Итак, какова хронология смерти Сталина? В ночь на 1 марта 1953 года он находился на так называемой «ближней даче», в Кунцеве. Вечером у него «в гостях» была наша четверка — Берия, Маленков, Хрущев и Булганин. Поужинали. По воспоминаниям Хрущева, Сталин был навеселе, в хорошем расположении духа. (По Волкогонову — наоборот, раздражен и не скрывал своего недовольства.) Разошлись где-то после 4–5 часов утра (обычный сталинский режим).

И сразу же начинаются, мягко говоря, странности.

Во-первых, была отпущена вся обслуга и охрана, которая всегда находилась ночью у комнаты Сталина. Это произошло впервые за всю историю нахождения Сталина у власти (и, кстати говоря, несказанно удивило саму охрану).

Расследование этого факта провел Эдвард Радзинский. Он установил, что такое распоряжение было дано одним из охранников («прикрепленных» — по терминологии того времени) Хрусталевым якобы от имени Сталина. Однако Радзинский (как и автор этих строк, да, дума-ю, и любой читатель) абсолютно убежден, что Сталин такого распоряжения дать не мог. Известно, с какой тщательностью, даже болезненной подозрительностью он относился к проблемам своей личной безопасности. Поэтому такое указание могло быть дано только кем-то другим (разумеется, от имени Сталина). Вероятнее всего — Берией.

Никакой случайностью такое распоряжение объяснить невозможно. Оно могло быть дано только с какими-то недобрыми намерениями. А если еще учесть, что это произошло именно в ту ночь, перед которой Сталина последний раз видели здоровым, то цепочка совпадений становится слишком фантастической для того, чтобы считать их случайными.

Но на этом странности не заканчиваются. Дальше события развивались следующим образом.

Утром следующего дня (1 марта, воскресенье), где-то после 10–11 часов, охрана начала беспокоиться, поскольку никаких признаков жизни Сталин не подавал (обычно в это время он уже вставал). Но заходить без вызова было нельзя. Так, как на иголках, люди прождали до вечера. В седьмом часу в кабинете Сталина зажегся свет. Все облегченно вздохнули. Но Сталин не выходил и никого не вызывал. Поздним вечером напряжение достигло предела. После долгих споров и колебаний охрана решается войти в кабинет Сталина. Там они застают его лежащим на полу в нижнем белье, обмочившимся, лишенным речи. Охрана поднимает тревогу и обзванивает руководство страны.

Первой появляется наша четверка (по некоторым данным, в неполном составе, но Берия и Маленков присутствуют всегда). И что же они предпринимают? Берия (опять Берия? Все-таки он командует?) начинает орать на охрану, чтобы они не мешали отдыхать товарищу Сталину, не нарушали его сон. С тем они и укатили, запретив, по существу, кого-либо вызывать и кому-либо сообщать о случившемся. И лишь на следующий день появились и другие члены Политбюро, были вызваны наконец врачи, допущены дети Сталина — Светлана и Василий.

Такое поведение совершено не вписывается ни в какие рамки — ни в политические, ни даже общечеловеческие. Как оставить даже без элементарной помощи больного старика, недвижимого, пардон, описавшегося? Даже не переодеть. Поначалу это просто ошарашивает. Ну а потом наводит на размышления.

Давайте проанализируем, чем же может быть объяснено такое, мягко выражаясь, необычное поведение. Для начала проведем несложный мысленный эксперимент. Представим, как бы повели себя истинно преданные царедворцы, увидев своего вождя и кумира в столь плачевном состоянии? Смоделировать нетрудно. В первую очередь они бы со всех ног бросились к телефонам и вызвали бы врачей — и кремлевских, которые под рукой (наверняка какое-то врачебное дежурство в Кремле было), а затем и всех светил, начиная с министра здравоохранения. Во-вторых, они, если бы хватило смелости, сами бы переодели вождя, а если нет, то уж сдули все пылинки с одежды. И наконец, выстроились бы у дверей, ожидая результата и готовые в любой момент продемонстрировать и своим видом, и словами, что жизнь и здоровье вождя им дороже любых неотложных дел.

Ну да ладно, не будем слишком строги к ним. Не будем думать о них слишком уж хорошо. Видоизменим условия эксперимента. Допустим, что никаких искренних чувств к вождю они не питали, и даже, наоборот, не могли дождаться, когда же он наконец преставится. Но к случившемуся никак не причастны. Могли бы они повести себя так, как они повели? Ни в коем случае. Слишком рискованно. Неизвестно, что приключилось. Может, какой-то легкий обморок. Через полчаса очухается и тогда уж точно не сносить головы. То есть и в этом случае они повели бы себя точно так же, с той лишь разницей, что в душе испытывали бы совсем другие чувства. Но внешнее поведение было бы точно таким же.

Ну а в каком же случае они могли бы повести себя так нагло и цинично, как это было в действительности? Только в одном — когда они не только жаждали скорейшей кончины вождя, но и были абсолютно уверены в своей безнаказанности. Откуда же могла быть такая уверенность? Опять же только от одного: они прекрасно знали, что смерть неизбежна и близка. Нужно только немного подождать. Ну и лучше не рисковать — избежать, хотя бы в ближайшее время, медицинского вмешательства. Никаких других толкований в данной ситуации быть просто не может.