СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Страница 86

Количество же ответных ядерных ударов со стороны СССР по странам НАТО в 1955 году не могло идти ни в какое сравнение с его противниками. Так что в этом отношении именно тогда Запад явно превосходил Восток. (Но уже спустя год положение изменилось — Советский Союз стал по своему ракетно-ядерному потенциалу быстро догонять Запад и вскоре сравнялся с ним.)

Судя по тому, что происходило в приграничных со странами Востока в Европе в 1955 году районах, воинственные намерения стран НАТО были налицо. А конец октября 1955 года, по-видимому, стал особенно благоприятным временем для реализации их планов силового воздействия на страны Востока. Ибо тогдашняя обстановка в Европе характеризуется тем, что к этому моменту беспрецедентно возросла военная активность Североатлантического союза, усилившаяся сразу же после необычного — по выбору времени проведения, составу участников и предпринятым мерам секретности — трехдневного оперативного совещания, в котором (в штаб-квартире НАТО) приняли участие высшие военные руководители стран, входящих в эту организацию: министры обороны и начальники Генеральных штабов…

Но было ли это мероприятие своеобразной «сверкой часов» перед началом действий определенного характера, которые не заставили себя ждать, ибо едва 12 октября закончилось это совещание, как уже 13 октября войска Турции (ее вооруженные силы были тогда одними из самых многочисленных в НАТО, достигая 500 тысяч человек) начали крупномасштабные маневры у юго-западных границ СССР — в районе Эрзурума. А 16 октября в южной части ФРГ 100-тысячная группировка американских и французских войск приступила к учениям под названием «Голубой кордон», главной целью которых была отработка взаимодействия пехоты, артиллерии и бронетанковых частей в условиях атомной войны…

Как известно, военные маневры всегда были и остаются наиболее благовидным предлогом для того, чтобы скрыть действительные намерения участвующих в них сил. Поэтому начало этих маневров во второй половине октября, а главное — почти одновременное их проведение в наиболее опасных — в оперативном отношении — районах Европейского театра военных действий не может не настораживать…

Напряженность складывающейся в Европе и прилегающих к ней регионах обстановки конечно же не могли понимать тогдашние «верхи» стран Востока и, в частности, СССР (где к этому времени руководство страной взял на себя лично Хрущев), которые в 1955 году своими действиями всячески пытались разрядить неблагоприятное для них развитие событий. И Советский Союз в мае того года объявил об одностороннем сокращении своих вооруженных сил на 640 тысяч человек (в дальнейшем доведя его до 1 миллиона 200 человек) и возврате Финляндии военно-морской базы Поркала-Удд, а с другой — предпринимал разносторонние усилия к ускоренному наращиванию своего военного потенциала, прежде всего ядерного и ракетного…

Были предприняты и меры организационного плана — укреплено высшее военное руководство. Во главе Вооруженных сил СССР был поставлен прославленный во время Великой Отечественной войны полководец — Маршал Советского Союза Г.К. Жуков (а когда опасность миновала, Хрущев со товарищи нашли подходящий предлог для снятия его с должности). К руководству объединенным командованием вооруженных сил стран Варшавского договора пришел другой не менее известный военачальник — Маршал Советского Союза И.С. Конев. В Польше и Чехословакии, располагавшими наиболее многочисленными и хорошо оснащенными вооруженными силами после СССР, министрами обороны стали опытные военачальники — Маршал Советского Союза и Польши К. К. Рокоссовский и генерал Л. Свобода.

Но на военном потенциале СССР как раз к этому времени стали крайне отрицательно сказываться волюнтаристские действия Хрущева в военной области. Особенно неподготовленное скоропалительное реформирование и резкое сокращение советских вооруженных сил (начатое дилетантом в военном деле, заурядным партийным функционером Булганиным), пагубно отразившееся прежде всего на боеспособности и качественном составе офицерского корпуса и сверхсрочнослужащих — основы армии и флота. Все это резко понизило «боевой дух» и моральное состояние остальных военнослужащих в войсках и на флоте.

Дилетантские суждения Хрущева (который, так же как и Булганин и десятки других партийных деятелей во время войны, ставших членами военных советов армий и фронтов и получивших от Сталина сразу генеральские воинские звания, был ответствен лишь за партийно-политическую работу и бытовое обслуживание войск), считавшего, что армии в новых условиях более не нужны многие тысячи танков, а флоту — большие надводные корабли, привели к тому, что были свернуты не только принятые при Сталине танкостроительные, самолетостроительные и кораблестроительные программы, но и пошли на металлолом уже находившиеся на освоении армии танки, самолеты и артиллерийские установки, а на флоте — линкоры, крупные надводные корабли, крейсеры и даже эсминцы. Причем не только устаревши-е, но и новые. А ведь танки, как и самолеты, тогда являлись главной ударной силой сухопутных войск Востока, как линкоры и крейсеры в ВМФ СССР.

Против всего этого категорически возражал главком ВМФ Н.Г. Кузнецов, тем снискавший недовольство советских «верхов» и получивший в начале 1955 года инфаркт, отстаивая свою позицию, и в связи с этим на несколько месяцев отошедший от дел…

Такова в общих чертах была военно-политическая обстановка в СССР к середине 1955 года. В военном руководстве Запада тогда тоже находились не менее опытные и решительные люди, естественно достаточно информированные о происходившем в Советском Союзе. Так председателем Объединенной группы начальников штабов вооруженных сил США был адмирал А. Редфорд, командовавший американским Тихоокеанским флотом в корейской войне, а до того возглавлявший его авианосные силы. Он являлся активным поборником использования в боевых действиях авианосцев и атомного оружия.