СССР. Зловещие тайны великой эпохи - Страница 101

101

Начальник лагеря остолбенел: «100 граммов наркомовских» — идиома насторожила и ассоциировалась в сознании с… «фронтовиками»! Следовательно, размышлял Зубило, ультиматум прислали не уркаганы, а… «фашисты»? Первым желанием подполковника было построить всех до одного «врагов» на плацу и… расстреливать десятками из пулеметов: вначале каждого десятого, потом девятого, восьмого, пока не признаются… Однако он отказался от своей чудовищной затеи, испугавшись за сына: мальчик может пострадать от рук неизвестных ему мерзавцев!

Говорили, начальник лагеря даже лишился сознания, но, когда вызванный врач привел подполковника в чувство, тот закрылся в кабинете и, обхватив голову руками, долго сидел за столом, пытался осмыслить содержание письма и бессильно шептал: «Скоты! Захотелось выпить — подошли бы ко мне, попросили по-человечески: так, мол, и эдак, выпить желаем, принеси нам, куманек, пузырек. Обнаглели — цисцерну просят! Куда же они сына моего подевали?» Наконец приказал обследовать зоны повторно и пригрозил в сердцах: «Найдите мне сына, а не то я вас, дармоедов, на рудники отправлю!» Надзиратели бегали по баракам, лазили по чердакам, заглядывали под доски пола, но… мальчика нигде не нашли…

Дерзкий побег

…Время приближалось к девяти вечера, и на землю опускались сумерки, когда ровно без пяти девять ворота вахты распахнулись, и на зону, переваливаясь с боку на бок, словно квочка, заехала пожарная машина и остановилась возле штаба. Шофер и начальник лагеря поки-нули кабину и вошли внутрь помещения. Неожиданно, словно из-под земли выросли, возле машины появились двое зэков: у первого от волнения перехватило слегка дыхание, а у второго от страха стучали зубы, первый напутствовал второго: «Ну что, Митя, пожалуй, пора! Если что, то кричи изо всех сил, что в машине спирт, и в суматохе беги!»

Позже выяснилось, один из зэков по кличке Писарь когда-то работал в пожарной охране и в премудростях управления техникой был искушен. Он открутил кран и, намочив под струей спирта сложенную газету, чиркнул зажигалкой и зажег. Увидев вспышку синего пламени из окна своего рабочего кабинета, начальник лагеря, заподозрив неладное, выбежал на улицу, но… опоздал! Писарь успел включить зажигание, нажал на стартер, машина рванулась с места, а его подельник, стоя наверху у вращающегося брандспойта с полыхающим факелом в руке, после возгласа: «Митька, зажигай!» — поджег струю спирта, ударившую из дула брандспойта..

С вахты выбежали несколько офицеров и устремились к машине, но мощная струя горящего спирта не только осветила сумерки, но и ударила в стены штаба, и деревянное здание вспыхнуло. Машина развернулась, и горящая струя, сбив с ног бегущих офицеров, переметнулась на вахту и центральную вышку — солдат, стоящий на ней, бросил автомат и огненным шариком скатился по лестнице вниз. Машина тем временем, взревев мотором, врезалась в ворота, разнеся последние вдребезги, и, разбрызгивая горящий спирт, устремилась в темноту.

Вслед пожарной машине затрещали автоматные очереди, у рабочей зоны машина остановилась, и солдаты, перепрыгивая через горящие лужи, бросились к ней, но через минуту, извергнув из себя столб огня, она помчалась по узкой лежневке и исчезла за вековыми пихтами…

На зоне полыхал пожар, горели штаб, в котором хранились документы и дела осужденных, центральная вахта, дорога, люди. Суматоха, паника, никто не мог разобраться в произошедшем. Солдаты выкатили из гаража «виллис» и хотели броситься в погоню, но дорога, облитая спиртом, казалась огненной рекой — ехать по ней не представлялось возможным, а машина беглецов тем временем, повалив по дороге телеграфный столб, лишая лагерь связи, устремилась дальше в лес, по лежневке, не жалея ни рессор, ни двигателя.

…В лагере всю ночь воевали с пожаром: солдаты тушили вахту и штаб, рискуя жизнью, ныряли в горящий дом и вытаскивали из него пачки документов и складывали на улице, а заключенные, гогоча: «Навели шороху ухари!», чтобы пламя не перекинулось на бараки, обливали их дощатые стены водой. Телефонная связь с другими поселками не работала, рация, которая находилась в штабе, сгорела — связи с внешним миром никакой! Охрану усилили, на каждой вышке теперь стояло по два солдата, а у разбитых ворот выставили ручные пулеметы. Лишь к утру, когда пошел дождь, пожар начал утихать, тогда и проверили численность заключенных, недосчитались пятнадцати человек, и начальник охраны поднял в ружье две роты и направил на секретные точки, приказав перекрыть дороги и тайные тропинки и живыми или мертвыми к вечеру доставить беглецов в лагерь. Солдаты запрыгнули в машины и разъехались в разные стороны выполнять приказание.

Вместе с ними поехал и бывший зэк, в описываемое время отсидевший свой срок, «вольняга», сорокатрехлетний охотник-эвенк Василий Виноградов, имеющий самое непосредственное отношение к рассказываемой истории. Полагаю, имеет смысл рассказать о нем подробнее.

Василий сел в начале 30-х годов. Что инкриминировали эвенку? Наверное, современному человеку история охотника-северянина покажется невероятной и совсем не разнящейся с известным современным анекдотом про чукчу: идет геолог по тайге, встречает чукчу, тот спрашивает: «Ты кто?» Геолог отвечает: «Начальник партии». Чукча отбежал метров на пятьдесят, прицелился, выстрелил ему в спину и говорит: «Чукча знает, кто начальник партии!»

У Василия получилось немного иначе. Встретив в тайге усатого человека и узнав, что это «начальник партии», он очень удивился и переспросил осторожно: «Какой?» На что ему геолог без задних мыслей ответил: «Самой главной!» Василий очень удивился и, когда сдавал меховые шкурки в заготконторе, рассказал про встречу и по неграмотности похвастался: дескать, самого главного начальника большевистской партии в тайге повстречал и лично с ним разговаривал, а кто-то утверждает, будто Сталин из Москвы носу не кажет!

101